Вечеринка в саду [сборник litres] - Кэтрин Мэнсфилд
Мистер Квит, в повседневной одежде и белых парусиновых туфлях, разливал суп по тарелкам, а Антонио, в вечернем костюме, разносил их.
– Не надо, – произнесла Американка, – забери это, Антонио. Мы не едим суп. Мы не едим ничего, что напоминает кашу, не так ли, Клемансо?
– Заберите и налейте до краев! – сказали Женщины с Прическами и развернулись, чтобы проследить, как Антонио передает указание.
– Что это? Рис? Его вообще варили? – Графиня разглядывала блюда через лорнет. – Мистер Квит, Генералу можно немного супа, если он не сырой.
– Будет сделано, Графиня.
Молодожены ели свою рыбу.
– Подай мне вот эту. Ту, что я поймал. Не эту. Да, вот эту. Она таращится на меня своими глазами – должно быть, это она. Хе-хе! – Их ноги переплетались под столом.
– Роберт, ты снова не ешь. Что-то не так?
– Нет. Просто нет аппетита, вот и всего.
– Какая жалость. Скоро подадут яйца со шпинатом. Но тебе не нравится шпинат, не так ли? В следующий раз тебе стоит их предупреждать…
– Яйцо и картофельное пюре для Генерала.
– Мистер Квит! Мистер Квит!
– Слушаю, Графиня.
– Яйца Генерала снова переварены.
– Кар! Кар! Кар!
– Приношу свои извинения. Могу ли я дать вам другое яйцо, Генерал?
…Они первыми покидают обеденный зал. Она поднимается, берет свою шаль, а он стоит в стороне, дожидаясь, пока она выйдет из-за стола, и крутит кольцо, крутит кольцо с печаткой на мизинце. В вестибюле появляется мистер Квит.
– Я подумал, что вам не захочется долго ждать лифт. Антонио как раз подает чаши для омовения рук. Прошу прощения, что звонок не работает, он вышел из строя. Не знаю, что с ним случилось.
– Ох, я надеюсь… – начала было она.
– Входи, – произнес он.
Мистер Квит зашел в лифт после них и захлопнул дверь…
– …Роберт, ты не возражаешь, если я скоро лягу спать? Может, ты хочешь спуститься в салон или посидеть в саду? Или покурить сигару на балконе? Снаружи очень хорошо. И мне нравится запах сигары. Он мне всегда нравился. Но если ты предпочитаешь…
– Я останусь здесь.
Взяв стул, он расположился на балконе. Ему было слышно, как она передвигалась по комнате словно воздух, оставляя лишь легкий шорох. Она подошла к нему.
– Спокойной ночи, Роберт.
– Спокойной ночи. – Он взял ее за руку, поцеловал ладонь. – Не простудись.
Небо изумрудного цвета усыпано звездами; над садом повисла огромная бледная луна. Где-то вдалеке трепещет молния – трепещет, как крыло, – трепещет, как раненая птица, которая пытается взлететь, и снова опускается, и снова борется.
Свет из салона падает на тропинку в саду, доносятся звуки фортепиано. Американка, открыв балконную дверь, чтобы выпустить Клемансо в сад, восклицает: «Вы видели эту луну?» Но ответа не следует.
Сидеть снаружи, уперевшись взглядом в перила балкона, становится холодно. Наконец он заходит внутрь. Луна наполняет комнату бледным светом. Свет дрожит в зеркалах, две кровати словно парят в воздухе. Она уже спит. Он смотрит на нее сквозь тюль, она полулежит среди подушек, белые руки скрещены на простыне, бледные щеки и светлые волосы серебрятся на подушке. Он раздевается, поспешно и незаметно, и забирается в постель. Лежит, сцепив руки за головой…
…В его кабинете. Конец лета. Дикий виноград обвивает…
– Ну что ж, дружище, вот и вся история. Самое главное. Если в ближайшие два года она не сможет уехать подальше и дать шанс приличному климату, ей ничего не светит. В таких вопросах нужно быть откровенным.
– Да, конечно…
– Ну и, черт побери, старина, что тебе мешает уехать вместе с ней? Тебе же не нужно ходить на работу, как нам, наемным работникам. Ты можешь заниматься тем, чем занимаешься, где бы ты ни был…
– Два года.
– Да, я бы дал ей два года. Ты же знаешь, что у вас не будет проблем с арендой этого дома. На самом деле…
…Он с ней.
– Роберт, самое ужасное, наверное, это из-за моей болезни, мне кажется, я не смогу поехать одна. Знаешь, ты для меня так много значишь. Мое вино и хлеб, Роберт, вино и хлеб. Ох, дорогой, что я такое несу? Конечно, я могу, конечно, я не стану тебя отрывать…
Он слышит ее волнение. Может, она что-нибудь хочет?
– Копуша?
Боже правый! Она разговаривает во сне. Они не использовали это прозвище уже несколько лет.
– Копуша, ты не спишь?
– Не сплю. Тебе что-то нужно?
– О, от меня одни лишь проблемы. Прости. Ты не против? Здесь несчастный комар – я слышу его писк. Можешь поймать? Не хочу двигаться, из-за сердца.
– Не двигайся. Оставайся на месте. – Он включил свет и приподнял тюль. – Где этот маленький бродяга? Ты его видишь?
– Да, вон там, в углу. Я чувствую себя чудовищем из-за того, что вытащила тебя из кровати. Ты ужасно злишься?
– Нет, конечно нет. – Мгновение он кружит по комнате в своей сине-белой пижаме. А потом раздается: «Поймал».
– Ох, хорошо. Он был сытый?
– До краев.
Роберт подошел к раковине и окунул пальцы в воду.
– Теперь все в порядке? Я выключу свет?
– Да, пожалуйста. Нет. Копуша! Вернись на минутку. Посиди со мной рядом. Дай руку. – Она повернула его кольцо с печаткой. – Почему ты не спал? Копуша, послушай. Наклонись поближе. Я иногда спрашиваю себя, нравится ли тебе быть со мной здесь?
Он наклоняется. Целует ее. Заботливо укрывает, поправляет подушку.
– Какой вздор! – шепчет он.
Современная душа
– Добрый вечер, – сказал герр профессор, сжав мою руку, – какая чудесная погода! Я только что вернулся с вечеринки в лесу. Играл для них на тромбоне. Знаете, сосны – самый подходящий аккомпанемент для тромбона! Их вздыхающая нежность противостоит напористой силе, как я однажды выразился на лекции о духовых инструментах во Франкфурте. Позволите присесть рядом с вами, уважаемая фрау?
И он сел на скамейку, вытащив белый бумажный пакет из кармана своего фрака.
– Вишня, – кивая головой и улыбаясь, произнес он. – Ей нет равных для выработки слюны после игры на тромбоне, особенно после «Люблю тебя» Грига. От форсированных звуков «любви» мое горло пересыхает, как железнодорожный туннель. Угощайтесь. – И он потряс передо мной пакетом.
– Предпочитаю наблюдать за тем, как вы едите.
– Ха-ха! – Он сложил ногу на ногу, разместив пакет с ягодами между коленями, чтобы освободить обе руки. – Вашему отказу есть объяснение с психологической точки зрения. Ввиду врожденной женской деликатности вы предпочитаете неземные радости… Или, может быть, опасаетесь съесть червя. Но вишни без червей не бывает. Однажды я провел очень любопытный эксперимент с моим коллегой по университету. Мы надкусили четыре фунта самой отменной вишни и не нашли ни одной ягоды без червя. Что поделать? Как я заметил ему позже – дорогой друг, это означает, что, если хочешь угождать природе, нужно найти достаточно сил, чтобы игнорировать ее проявления… Может, эта беседа вам не по нутру? Я часто забываю об этом, ведь мне так редко выдается время и возможность открыться женщине.
Я живо подняла на него глаза.
– Вы только посмотрите, какая крупная! – вскричал герр профессор. – Едва поместится в рот. И такая красивая, что ее можно носить на цепочке для часов. – Он прожевал и выплюнул косточку на невероятное расстояние – через дорожку в саду на клумбу с цветами. Это вызвало в нем чувство гордости, которого он даже не попытался скрыть. – Сколько фруктов я съел на этой скамейке – вздохнул он. – Абрикосы, персики, вишня. Когда-нибудь эта клумба превратится во фруктовый сад и я позволю вам собирать сколько угодно плодов совершенно бесплатно.
Я преисполнилась благодарности, пытаясь скрыть чрезмерное проявление радости.
